➢ “Sometimes I think we have to get out of this place!”𝀓

The motherland calls,

And now we’re using a code.

The silence of touch, the science of mode,

The science of making one’s morals align. 

                 With the cold things done-for-dollars, in the absence of ethics, 

Or the g-d head the divine𝀓

Oh, the things I might do! Oh, things that you do.

An animal’s logic of rough-handled thrusting, 

Subsumes the illogic, or basic desire to woe or to woo. 

“If I get on my back for an hour ortwo”,

I see your face.

    Security, obscurity, can you lick something magic?

                      “Man, how many times did you die in disgrace?”

Frail little humans, trying to see a plot through,

black breaded blue black sky where every single star is a blessing, 

 A promise of pity, 

               “I didn’t ask what you’ve done lately, 

So I probably only muse partly, rip off your dress, and we forget second-guessing.

on the things you still have to do.

a breathtaking ode to the half-naked goddess that’s you.

    The thrusting of my logic dare outpace.

In the lack of a life we had picked out in earnest, 

Hinting the the hilt of a gentleman’s saber? You hand in my face?

     ➢ the back-breaking ease of the thing we call labor, 

The belt on the neck of the thing we call grace.

Abhorrent! On whose horse did you rode?

Morse code on my back, your fingers play piano.

Let the skill of your ill masquerading, let it lighten the load. 

                Let the lust that men drown in make it a new home, 

Make the world implode. Make a world where it’s up to a partner to lighten a load.  

       We both have nostalgia for things that ignite,

A lust for a new kind of rule?

A list of words for the way that the body can gyrate,

     and mix to a perfect soundtrack of the sage house abide or abode.

“Man, pretty cool.”

and then all things can explode.

Explode into opportune living of life spent in terror,

Life spent lacking free life, like the fairy tale ritual error.

The first time. 

It was always still the very best time, the first time,

So close to your body,

A Look in the mirror of the look in your eyes.

       In rented safe house attics suited for stealing, the petty theft of posture passion and wiggle thrust rhyme, silhouettes forming fantastic formations of fondle, 

Pausing the clock for a sensual mime.

Physically speaking, 

It was something divine.

But the next second time, 

       “We spoke candidly about the feelings on not having feelings, and escapading in Europe, and the subtle sublime,”

What a terrible habit, paying on the record,

Transferring rebels to camps or rubies for illicit moments of the financial district down climb.

Wasting the very last moments,

“Wasting one’s absolute time.” 

For in arrest, for is your work working off the world of stress,

     A test of the blessed, a test of the rest of the lifestyle, the bondage? 

The work of the night and the work of the question, the imagined, the partially guessed. for the guess of an intention to blow or to be or to bless!

To lay even one more hand on your most amble chest.

I close my eyes, and we kiss harder than the press will later confess.

I sought out your confidence, I seek out your most costly attention, I believe you think in Russian, but that’s a soft guess. 

I seek out something between total lust and a loyal affection,

I seek out writhing inside you and placing a kiss on every speck of your being,

What and how much am I after?      

I don’t ask you to fully undress.

My love is something absurd, the uses of my love are anyone’s guess.

I ask you to weigh.

Do I have the talent and useful out lie of skills to back up all of the ludicrous things I might say?

       Will all of the laughter outlay?

All the past hardships and tears?

It doesn’t matter the plot points that set out the setting,

        I want to use (and to know) and be used near on next to your body for years! 

Not just mere hours, in a state of total erotic orgasmic undress.

Speaking of evil and speaking of stress, please use me for fucking,

Please use me for parts.

Or for evil Jew medical legalish arts.

Floor boards are now creaking,

Shall we try and proceed under such flagrant duress!

        Rustling now in the attic, 

Erotica is what one is perhaps seeking; 

Also, are you waiting? Chandelier spills of 

For the end to come,

In a visitation, we commit petty crime.

In downtime, 

Surround sound to fondle around time.

in up time, in emotional downtime.

In the placement of dispondant downtime, 

You stroke the shaft of midnight off the layers of lime.

You lay me down, my face into a hole like a waterboard, I’m dripping. 

    You lay me down, your reflection an erotic silhouette of starlight, 

Lip service for a hardcore lash or lock of further lipping. 

Dasha, can you trust me yet? 

Have we made love in other lives?

Dasha, can you ever fully trust me, get you happy, get you fully unhinged in upset?

A tall tale of too much turmoil, a rare form of Amerkanski.  

You are well armed with your curvatures,  your lips tight.

A lusty lap dance for a lingering servitude,

I’ve been to your safe house in Midtown.

Your goddess naked, curving silhouette is etched in my mind at night, 

At first sight.

I want to render you completely naked,

And work very my sex on your very soul, lie where you lie.

A ride or a grip; or die for a try, par to the part of the whole,

with the ink of my pen, or the typing of sonnets that preferably never will get old,

 and preferably never quite die.

   Make you call out for me, 

like I call out for you, 

in the bellowing evilish New York dusk twilight.

    I want to kiss your lips forever, or just for the rest of right now, can we try, 

I have a half of a plan and I will show you how, how the last of us cry, 

for as many hours as it is possible to imagine them entertaining me.

I want to roughly take you,

There were sneaking, creaking footsteps toward the rented safehouse,

There were mechanical noises in the dark sky above,

But perhaps in reality, just make noble love.

My hands as they grip your hips,

   My tongue, when it lashes out, sips of fortuitous trips down the small of your spine, 

And the arch of your back when you moan out for me.

Make you drip, you make me drip, you make me melt, you make me sip,

   On the very most waters of want, on the lustiest thirst, on the thrown.

       On the edge of reality’s grip.

I can’t do this whole night of class war alone, 

I can’t write you too well from an ambulance late at night, 

from the glow of making us less smart phones. 

I can’t make love when your body is still something to buy or to own.

Are words purely worthless?

Is their weight to a promise. Is there weight to a stone?

Are we still having fun?

    I want you to think of me kindly when we are all done.

I want your lips on my lips, I want your hips on my hips, I want my whole flesh inside you, writhing naked right back to where the romance begun.

When the traps are reset, and the web is unspun.

Where do I know your naked body from?

Where do I imagine this whole tryst can go?

Do you think of me ever when my existence is gone?

Take you hard on a floor roughly, or a gentle, long kiss good night in a hotel bed, can you want me like a lover and still profit from a John?

Русский (рифмованный) перевод

«Иногда я думаю: нужно бежать отовсюду!» —
Зовёт нас родная земля,
Мы пишем шифром, в немом переулке у чуда,
Где такт прикосновений заменяет слова.

Наука того, как мораль подчиняют расчёту,
Холодным делам “за доллар”, без духа, без Бога в нутре.
Что я бы сделал? Что делаешь ты в поворотах?
Животная логика тел, уступающая логике тьме.

«Если лягу на час-другой» — вижу снова твой лик.
Безопасность, туманность — лижешь магический штрих.
«Сколько раз ты погибал позорно, до криков и рвот?»
Хрупкие люди ловят сюжет,
Чёрный хлеб, чёрный небосвод,
Где каждая звезда — благословенье,
Обет жалости,
«Не спрашивала я, что ты делал вчера —
Мне хватает лишь жеста,
Рву твоё платье — и нет больше бегства,
Есть только тела, и их высота, и последняя нежность».

Полунагую богиню продумывает мой стих,
Дыханием споря с твоей красотой.
Мы жили бы лучше — но путь был другой, нас увёл…
Твой жест — будто эфес от сабли был поднят над мной.

Тяжёлое и лёгкое, то что зовётся “трудом”,
Ремень на шее “грации”,
Где потеряно всё. На ком твой конь взлетал галопом?
Твой Морзе на моей спине —
Ты играешь, как рояль в темноте.

Пусть ложь твоих масок хоть как-то снижает саван заботы,
Пусть страсть, где мужчины тонут,
Станет домом в сердечной пустоте.

Мы оба скучаем по искрам, что жгли до зари,
По страсти, что строит законы и миры.
По словам, что описывают танец тела,
По музыке мудрых стен, что хранят ордена и тайны квартиры.

«Чёрт, круто же было».
И всё может взорваться —
Взрывом удачи,
Жизни, где страх — и любовь, и попытки восстать.

Первый раз —
Всегда лучший,
Так близко к тебе — словно зеркало глаз.
В мансарде секретной, где время крадут,
Где позы, касанья — изгибы страстей,
Где тени сплетают узор из тел,
Где вздох — это музыка,
Пауза — сонм нежных ролей.

Второй раз мы говорили честно
О том, как не чувствуем чувств,
О Европе, её авантюрном искусстве,
О тонком, почти бестелесном «вдруг».

О, ужасная привычка платить,
Переводить бунтарей и рубины
За тайные встречи на дне делового квартала.

Тратили последние вдохи,
«Тратили время — финальный товар».

Арест ли спасает?
Работа ли держит нас в мире, где боли — товар?
Ночные вопросы, оковы, догадки,
Где благословляешь удар.

Положить бы ладонь
На грудь твою — в пламени странных начал.
Я закрываю глаза — и мы целуемся так,
Как газеты потом не напишут.

Я искал твою уверенность,
Прошу твоего дорогого внимания,
Мне кажется — думаешь ты по-русски,
Но это лишь нежное предположение.

Мне нужно меж похотью и верностью
Узнать твой предел и твоё доверие,
Обнять каждую точку тела,
Не требуя даже раздеться.

Моя любовь абсурдна,
Её смысл — загадка и жест.

Скажи, есть ли талант
Удержать все нелепые фразы, что скажу я всерьёз?
Перекроет ли смех
Все прошлые слёзы и боль?
Неважны сюжетные трещины —
Я хочу быть с тобой
Годы, а не часы,
В оргазмическом, бешеном, нежном,
Беспамятном наголо-снятом тепле.

Говоря о зле и о стрессе —
Пользуйся мной,
Пользуйся частями,
Пользуйся “еврейской медициной и правом”,
На полу скрипят доски —
Но мы продолжаем.

В мансарде шуршат тени,
Ищут эротики,
Ждут конца,
Как визита небесной беды.

В паузах — преступленья малы,
В минуты простоя —
Ласка,
В часы разлада —
Тоска по ударам судьбы.

Ты кладёшь меня вниз лицом,
Как на водную пытку, —
Струится пот.
Ты кладёшь меня под свет звезды,
И губы твои творят
Служение боли и ласке сверх меры.

Даша,
Ты мне доверяешь?
Мы любили друг друга в иных мирах?
Даша —
Сможешь когда-нибудь верить,
Сбывать мои страхи,
Безумие вытравлять?

Ты — тень небесной работы,
Американский мой миф и бред.
И армия линий твоего силуэта
В ночи гремит.

Я был в тайном убежище твоём,
Где тело твоё — как статуя яркого тлена,
Где я хотел снять с тебя всё —
И душой, и рукой,
И стихом, где ни строчка не стареет,
Где слово не умирает порой.

Хочу, чтоб ты стонала так,
Как я стону по тебе
В злорадно-чудовищный сумрак Нью-Йорка.

Хочу целовать тебя вечно —
Или хотя бы до утра.
Есть план — и я покажу,
Как плакать вдвоём,
Как тянуть наслаждение часами,
Как разгораться в безумных играх.

Хочу взять тебя грубо,
Но в ту ночь
Казалось — вокруг механический шорох,
И шаги по лестнице,
И звёзды гудят.
Но на самом деле —
Это была любовь.

Мои руки на бёдрах,
Мой язык вдоль твоей спины —
И мир тает,
И таешь ты.

Я не выдержу этот классовый бой в одиночку,
Не напишу тебя с “скорой помощи”,
Где свет смартфонов гасит нас в ночь.
Не могу любить,
Когда тело — товар,
Когда любовь покупают за наличный вздох.

Есть ли вес у слова?
Вес у камня?
Всё ли нам в шутку?
Я хочу, чтобы ты вспоминала меня
Добро — когда всё кончится вдруг.

Хочу твои губы на губах,
Твои бёдра на бёдрах,
И тело твоё вокруг —
Как начало романа.

Когда ловушки сброшены,
Когда сети порваны —
Откуда мне знакомо твоё нагие формы?
Куда ведёт эта связь?
Думаешь обо мне,
Когда я исчезну?

Взять тебя жёстко на полу
Или нежно —
Ждать рассвет.
Быть любовником
Или стать для тебя
Очередным, кому платят за след.